Грузинская национальная одежда – связующий символ прошлого и настоящего одного из древнейших народов Кавказа

Костюмы разных стран всегда связаны с историей и легендами. Они несут в себе богатство традиций и память о давно ушедших в небытие временах. Грузинский национальный костюм не ограничивается определенными критериями. Ведь в разных регионах Грузии есть свои особенности и нюансы, применяемые к одежде. Есть повседневные и праздничные, женские, мужские и детские наряды.

Женщины

Грузинский женский костюм отличается особой женственностью и грациозностью, уникальными деталями. Грузинские платья длинные, нарочито подчеркивающие талию, руками мастериц были отделаны золотистой тесьмой, бисером, жемчугом, вышивкой. Лиф плотно облегал. А неизменный атрибут – пояс выполнялся из бархата или шелка, концы вышивались золотом и легкими лентами ниспадали по всей длине юбки.

На фото древних времен в Тбилиси радужных расцветок не рассмотришь. Но на самом деле они были разными. От скромных и вполне классических белого и черного, до ярких – синего, зеленого, желтого, красного. Верхняя одежда грузинских женщин – катиби шилась из шелка или бархата. А подкладку из войлока утепляли стеганой ватой или мехом.

Этимология

Название «черкеска», горский костюм получил от русского населения, прибывавшего на Кавказ и впервые увидевшего его на черкесах. Но вместе с тем, у каждого народа имеется и своё национальное название черкески.

Слово «чуха», применяемое для мужской верхней одежды типа черкески у некоторых народов Восточного Кавказа, в переводе из тюркских языков означает «сукно».

К XVIII веку окончательно сформировался общий для Северного Кавказа мужской костюм, состоявший из бешмета, черкески, бурки, башлыка, папахи и др. Однако, при общей схожести, у разных народов Кавказа внешний вид черкески имел некоторые различия.

КАВКАЗСКИЕ СЁЛА

С давних времён жители многих сёл помимо сельского хозяйства занимались ремёслами. Балкарцы славились как искусные каменщики; лакцы изготавливали и ремонтировали металлические изделия, а на ярмарках — своеобразных центрах общественной жизни — нередко выступали жители села Цовкра (Дагестан), которые овладели искусством циркачей-канатоходцев. Народные промыслы Северного Кавказа известны далеко за его пределами: расписная керамика и узорчатые ковры из лакского селения Балхар, деревянные изделия с металлической насечкой из аварского села Унцукуль, серебряные украшения из селения Кубачи. Во многих сёлах, от Карачаево-Черкесии до Северного Дагестана, занимаются валянием шерсти — изготавливают бурки, войлочные ковры. Бурка — необходимая часть горского и казачьего кавалерийского снаряжения. Она защищает от непогоды не только во время езды — под хорошей буркой можно укрыться от ненастья, как в маленькой палатке; она совершенно незаменима для пастухов. В сёлах Южного Дагестана, особенно у лезгин, изготавливают великолепные ворсовые ковры, высоко ценящиеся во всём мире.

Старинные кавказские сёла чрезвычайно живописны. Каменные дома с плоскими крышами и открытыми галереями с резными столбами лепятся вплотную друг к другу вдоль узких улочек. Нередко такой дом окружён оборонительными стенами, а рядом с ним возвышается башня с узкими бойницами — раньше в таких башнях во время набегов врага пряталась вся семья. Ныне башни за ненадобностью заброшены и постепенно разрушаются, так что живописность мало-помалу исчезает, а новые дома строятся из бетона или кирпича, с остеклёнными верандами, часто в два и даже в три этажа.

Эти дома не так оригинальны, зато удобны, и их обстановка порой не отличается от городской — современная кухня, водопровод, отопление (правда, туалет и даже умывальник нередко находятся во дворе). Новые дома часто служат только для приёма гостей, а семья живёт или в нижнем этаже, или в старом доме, превращённом в своего рода жилую кухню. Кое-где ещё можно увидеть развалины древних крепостей, стен и укреплений. В ряде мест сохранились кладбища со старинными, хорошо сохранившимися могильными склепами.

: С.Арутюнов

Покрой черкески

Черкеска идеальна для верховой езды, для передвижения по горам и скалам, при переходе через ручьи и так далее. Она представляет собой распашной однобортный кафтан без воротников. Изготовляется из сукна недемаскирующих тёмных цветов: чёрного, бурого или серого. Обычно немного ниже колен (согревать колени всадника), длина может варьировать. Кроится в талию, со сборами и складками, подпоясывается узким ремнём, пряжка ремня служила кресалом для высекания огня. Поскольку воином был каждый, это была одежда для боя, не должна была стеснять движений, поэтому рукава были широкие и короткие, и только старикам рукава делали длинными — согревающими кисти рук. Отличительной особенностью и хорошо узнаваемым элементом являются газыри (от араб. hāzr — «готовый»), перехваченные тесьмой специальные кармашки для пеналов, чаще — костяных. В пенале была мерка пороха и завёрнутая в тряпицу пуля, отлитая для конкретного ружья. Эти пенальчики позволяли зарядить кремнёвое или фитильное ружьё на всём скаку. В крайних пенальчиках, расположенных почти под мышками, хранили сухие щепки на растопку. После появления ружей, воспламеняющих заряд пороха капсюлем, там хранили капсюли. На праздники надевали черкеску более длинную и тонкую.

• 

• 

• 

Головные уборы

Самый известный головной убор Кавказа – это папаха – объемная шапка из шерсти каракуля или овчины. Придает образу мужчины гордость и честь, никогда не позволит опустить головы. Ее положено было снимать лишь в отдельных случаях. Ни в коем случае не позволялось терять ее. Говорили, что если потерять папаху, значит вместе с головой. В них часто носили драгоценности и золото.

В Грузии костюмы и аксессуары в разных краях носят отличные от других. Головной убор имеет разное предназначение, орнамент, форму, цвет. Самые распространенные из них:

• Хевсурская шапка. Вяжется из полушерстяной пряжи. Украшается вышивкой с крестами.
• Сванская шапка. Делается из войлока и обшивается тесьмой. Зимой греет, а летом защищает от палящего солнца.
• Кабалахи. Особый мегрельский головной убор. Он выполняется в форме конуса из тонкой шерсти с длинными концами, которые прикрывают шею. Отличается кистью на капюшоне.
• Папанаки. Носят имеретинцы. Войлочная шапка может быть круглой или четырехугольной формы. Декорируется тесьмой или вышивкой.
• Кахури. Кахетинская шапка из шерсти белого либо черного цвета.
• Чихтикопи. Женская шапочка-ободок расшивалась бисером и украшалась фатой или вуалью. Из-под легкой материи обязательно должны быть видны косы.

Вуаль называется лечаки. Специальным ободком копи она крепилась на голове, а поверх одеваются темные косынки багдади либо чадри, которые прикрывали лицо, оставляя открытыми лишь глаза.

Одежда Грузии выглядит элегантно, подчеркивая широкие плечи грузинского мужчины. Интересен и рационален аджарский костюм. В нем нет лишних деталей, он не сковывает движений и очень практичен. Он состоит из рубахи, уникально скроенных штанов.

Узкий низ брюк и широкий верх способствовал спокойному и уверенному ходу. На рубаху надевали однотонную с штанами жилетку, а потом чоху. В финале подпоясывались кушаком. Надевали шапочку из овчины или другого материала, соответствующую народному стилю.

Женщины наряжались в длинную, почти в пол красную или синюю рубаху и шаровары. Сверху надевалось оранжевое ситцевое платье. Которое при грациозных движениях распахивалось. А спереди завязывался передник из шерсти. Голова украшалась ситцевым платком, угол которого прикрывал шею. Начиная с двенадцати лет девочка надевала белую чадру, что прикрывала лицо.

История

Прототип черкески возможно, был распространённым видом одежды у хазар, от которых была заимствована другими народами, населявшими Кавказ. Особенно наглядно это иллюстрирует кафтан, найденный в Мощевой Балке. Он был сшит из иранской ткани с изображениями Сэнмурва, но по канону Хазарского каганата, в котором знать народов, проживавших в ней, независимо от своей этнической принадлежности одевалась по хазарской моде.

Возможно, первое изображение черкески (или, точнее, её прообраза) отображено на хазарских серебряных блюдах. На серебряном хазарском блюде в сцене единоборства двух богатырей можно увидеть хазарский костюмный комплекс. Он состоял из распашного, приталенного, подпоясанного кафтана, запахнутого налево с отворотом по вороту, длинных штанов, заправленных в сапоги, и головного убора в виде повязки (на одном из персонажей). Особое место в этом ряду занимает костюм как важнейший показатель единства материальной культуры разноязычных народов Хазарского каганата.

В могильнике Мощевая Балка, расположенной на Бескесском плато (бассейн реки Большая Лаба), найдены хорошо сохранившиеся кафтаны, сшитые из иранских и китайских тканей, а также серебряные блюдца, на которых показаны наряды, отдалённо напоминающие черкеску. Костюм, показанный на блюдце, состоял из распашного, приталенного, подпоясанного кафтана, запахнутого налево с отворотом по вороту, длинных штанов, заправленных в сапоги, и головного убора в виде повязки. В сохранившихся кафтанах были пришиты различные амулеты, а в нагрудных карманах помещены грецкие орехи.

Население, оставившее могильник, судя по антропологичным данным и этнографическим аналогиям одежде, вероятно, включало аланов и местных горцев (предков адыгов). Мощевое городище, связанное с могильником, было важным пунктом северо-кавказского участка Великого шёлкового пути, где происходили смена вьючных животных и отдых до и после перевалов. А привозные вещи (китайские, согдийские, иранские и византийские ткани и орудия) служили средствами натуральной оплаты местному населению за оказанные караванам купеч. Говоря о могильнике Мощевая Балка, важно отметить, что это скальный могильник VII—IX вв. в верховьях р. Большая Лаба (левый приток Кубани), у поселка Курджиново в Карачаево-Черкесии. Гробницы, сложенные из каменных плит в естественных или искусственно вытесанных нишах, располагались на террасах с навесами. Благодаря высокогорному климату с его чистым воздухом и отсутствием микроорганизмов в погребениях сохранились дерево, кожа, ткани, а умершие оказались естественным образом мумифицированными.

Описанию костюмных комплексов, найденных в вышеупомянутом могильнике, уделила внимание в своей монографии доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ЮНЦ РАН З. В. Доде. В частности, исследователь отмечает, что «покрой северокавказских кафтанов соответствовал крою тюркской плечевой одежды. Особенно наглядно это иллюстрирует кафтан, найденный в Мощевой Балке. Он сшит из иранской ткани с изображениями Сэнмурва, но по тюркскому канону. Следует отметить, что могильник в Мощевой Балке связывается с адыгским этносом. Это подтверждает единство материальной культуры Хазарской империи, в которой знать независимо от этнической принадлежности одевалась по тюркской моде». Так же отмечается тот факт, что «…на широкой территории Евразии тюркоязычные кочевники носили одежду практически одинаковой формы: приталенный, расклешенный, распашной кафтан длиной до колен, с характерными отворотами ворота, образующими лацканы. Эти признаки, очевидно, характеризовали и хазарскую одежду. Вероятно, что, находясь в непосредственном контакте с хазарской правящей верхушкой, аланская знать носила костюмы, принятые при хазарском дворе, как показатель социальной престижности. Имеющиеся на сегодняшний день материалы из могильников Подорванная Балка, Хасаут, Улукол, Эшкакон, Амгата и др. позволяют с документальной точностью реконструировать именно аланский костюм и на основании изобразительных источников установить его соответствие не столько хазарскому, сколько общетюркскому средневековому комплексу».

Свадебный наряд

Грузинская национальная одежда для торжества в мужском варианте представляет собой белую льняную рубашку, брюки и черкеску. На рубаху надевался расшитый золотом плащ. Штаны отшивались из кашемира или дубль-сатина. Черкеска делалась из приборного сукна или шерсти. Пояс украшался серебром и обязательным кольцом для кинжала. А рукоятка оружия была отделана под слоновую кость. Данный акцент подчеркивает особую мужественность грузина.

Женское платье для бракосочетания шилось из шёлка или атласа. Сейчас цветовая палитра не ограничивается белым цветом, в отличие от древних времен. Популярные расцветки широкого спектра, но мягких тонов – голубых или розовых. Рукава широкие, двойные. Данный элемент мог подчеркнуть плавность движений главной героини праздника.

На талию грузинки шился роскошный пояс с рисунком, орнаментом, но обязательно однотонный с платьем. Нижние рукава и грудь вышивались шелком, бисером и золотом. Открытые рукава и концы пояса отделывали серебром.

По крою свадебные платья были многим похожи на повседневные. Богатое убранство и отделка, вот то, что отличало праздничный наряд. Фата у кавказских девушек необычная. На голову невесты надевали бархатную шапочку, а под низ легкий ажурный платок, который прикрывал лицо. Он обрамлялся изящным кружевом. Ободок расшивали мелким жемчугом, шелком, золотом.

Свадебный танец искусно подчеркивал тонкость линий фигуры невесты, оправдывая самую дорогую покупку. Ведь даже не богатые семьи старались выдавать замуж дочерей в сказочно красивых платьях.

Обувь

Каламани – комфортные, кожаные, но довольно простые лапти, для небогатых девушек. В них было удобно даже танцевать. Они отличались прочностью, их надевали с толстыми носками из войлока. Более богатые женщины в Тбилиси носили на ногах остроносые туфли с загнутыми носками и без задников коши.

Сапоги из мягкой кожи, украшенные драгоценностями подходили и для мужчин. Каблук – неизменный атрибут зажиточного рода.

Грузинский стиль сочетает в себе строгую эстетику и достоинство. Отличительные черты: практичность, изящество, лаконичность. Традиционное одеяние многослойное, состоит из отдельных элементов, имеющих особое предназначение и всегда выполнено со вкусом. Некоторые части наряда изначально кажутся незаметными.

Но остановив на них взор становится понятно, что в каждую деталь туалета вложено немало труда и смысла. Особо приятно, что в городах и деревнях в последнее время все чаще обращаются к народным традициям и воссоздают фольклорные костюмы для особых торжеств и памятных фото.

КАВКАЗСКИЙ ЗАСТОЛЬНЫЙ ЭТИКЕТ

У народов Кавказа большое значение всегда придавалось соблюдению застольных традиций. Основные предписания традиционного этикета сохранились и сейчас. В пише полагалось быть умеренным. Осуждалось не только обжорство, но и «многоядение». Один из бытописателей народов Кавказа отмечал, что осетины довольствуются таким количеством пиши, «при котором европеец едва ли может сколько-нибудь продолжительное время существовать». Тем более это относилось к спиртным напиткам. Например, у адыгов считалось бесчестьем напиться в гостях. Употребление алкоголя когда-то было сродни священнодействию. «Они пьют с большой торжественностью и почтением… всегда с обнажённой головой в знак наивысшего смирения», — сообщал об адыгах итальянский путешественник XV в. Дж. Интериано.

Кавказское застолье — своеобразный спектакль, где в деталях расписано поведение каждого: мужчин и женщин, старших и младших, хозяев и гостей. Как правило, даже если трапеза проходила в домашнем кругу, мужчины и женшины за один стол вместе не садились. Сперва ели мужчины, за ними женшины и дети. Впрочем, на праздниках им разрешалось есть одновременно, но в разных помещениях или за разными столами. Старшие и младшие тоже не садились за один стол, а если садились, то в установленном порядке — старшие в «верхнем», младшие в «нижнем» конце стола, В старину, например, у кабардинцев младшие только стояли у стен и обслуживали старших; их так и называли — «подпиратели стен» или «стоящие над головами».

Распорядителем застолья был не хозяин, а старший из присутствовавших- «тамада». Это адыго-абхазское слово получило широкое распространение, и сейчас его можно услышать за пределами Кавказа. Он произносил тосты, предоставлял слово; за большими столами тамаде полагались помощники. Вообше трудно сказать, что больше делали за кавказским столом: ели или произносили тосты. Тосты отличались пышностью. Качества и заслуги человека, о котором говорили, превозносились до небес. Торжественная трапеза всегда прерывалась песнями и танцами.

Когда принимали уважаемого и дорогого гостя, обязательно совершали жертвоприношение: резали или корову, или барана, или курицу. Такое «пролитие крови» было знаком почтения. Учёные видят в нём отголосок языческого отождествления гостя с Богом. Недаром у адыгов есть поговорка «Гость — Божий посланник». У русских она звучит ешё определённее: «Гость в дом — Бог в дом».

Как в торжественном, так и в обыденном застолье большое значение придавалось распределению мяса. Лучшие, почётные куски полагались гостям и старейшим. У абхазов главному гостю преподносили лопатку или бедро, старейшему — полголовы; у кабардинцев лучшими кусками считались правая половина головы и правая лопатка, а также грудинка и пупок птицы; у балкариев — правая лопатка, бедренная часть, суставы задних конечностей. Другие получали свои доли в порядке старшинства. Тушу животного полагалось расчленять на 64 куска.

Если хозяин замечал, что его гость из приличия или стеснения переставал есть, он подносил ему ешё одну почётную долю. Отказ считался неприличным, как бы тот ни был сыт. Хозяин никогда не прекращал есть раньше гостей.

Застольный этикет предусматривал стандартные формулы приглашения и отказа. Вот как они звучали, например, у осетин. Никогда не отвечали: «Я сыт», «Я наелся». Следовало сказать: «Благодарю, я не стесняюсь, я хорошо попотчевал себя». Съедать всю поданную на стол пишу также считалось неприличным. Блюда, оставшиеся нетронутыми, у осетин назывались «доля убирающего стол». Знаменитый -исследователь Северного Кавказа В. Ф. Мюллер говорил, что в бедных домах осетин застольный этикет соблюдается строже, чем в раззолоченных дворцах европейской знати.

В застолье никогда не забывали о Боге. Трапеза начиналась молитвой Всевышнему, а каждый тост, каждое благопожелание (хозяину, дому, тамаде, присутствующим) — с произнесения его имени. У абхазов просили, чтобы Господь благословил того, о ком идёт речь; у адыгов на празднестве, скажем, по поводу постройки нового дома говорили: «Пусть Бог сделает это место счастливым» и т. д.; у абхазов часто употреблялось такое застольное благопожелание: «Да благословят тебя и Бог, и люди» или просто: «Пусть благословят тебя люди».

Женшины в мужском застолье, по традиции, не участвовали. Они могли только обслуживать пирующих в гостевом помещении — «кунацкой». У некоторых народов (горных грузин, абхазов и др.) хозяйка дома иногда всё же выходила к гостям, но только для того, чтобы провозгласить в их честь тост и тут же выйти.

: А.Першиц, Я.Смирнова.

ПРАЗДНИК ВОЗВРАЩЕНИЯ ПАХАРЕЙ

Важнейшее событие в жизни земледельца — пахота и сев. У народов Кавказа начало и завершение этих работ сопровождались магическими ритуалами: по народным представлениям, они должны были способствовать обильному урожаю.

Адыги выезжали в поле одновременно — всем селом или, если село бЧйло большое, улицей. Избирали «старшего пахаря», определяли место для стана, строили шалаши. Здесь же устанавливали «знамя» пахарей — пяти-семиметровый шест с прикреплённым к нему куском жёлтой материи. Жёлтый цвет символизировал созревшие колосья, длина шеста — величину будущего урожая. Поэтому «знамя» старались сделать как можно длиннее. Его бдительно охраняли — чтобы не украли пахари из других станов. Потерявшим «знамя» грозил неурожай, а у похитителей, наоборот, зерна прибавлялось.

Первую борозду прокладывал самый удачливый хлебороб. Перед этим пашню, быков, плуг обливали водой или бузой (хмельным напитком из хлебных злаков). Лили бузу также на первый перевёрнутый пласт земли. Пахари срывали друг с друга шапки и кидали на землю, чтобы плуг запахал их. Считалось, что чем больше шапок окажется в первой борозде, тем лучше.

Весь период весенних работ пахари жили в стане. Они трудились от зари до зари, но тем не менее оставалось время и для весёлых шуток и игр. Так, тайно наведавшись в село, парни похищали шапку у девушки из знатного рода. Через несколько дней её торжественно возвращали, а семья «потерпевшей» устраивала для всего села угошение и танцы. В ответ на похищение шапки крестьяне, не выезжавшие в поле, крали из стана ремень от плуга. Чтобы «выручить ремень», в дом, где его прятали, приносили в качестве выкупа еду и напитки. Следует добавить, что с плугом связан целый ряд запретов. Например, на него нельзя было садиться. «Провинившегося» били крапивой или привязывали к колесу поваленной на бок арбы и вертели его. Если на плуг садился «чужой», не из своего стана, с него требовали выкуп.

Известна игра «пристыживание поваров». Выбирали «комиссию», и та проверяла работу поваров. Если находила упущения, родственники должны были принести в поле угошение.

Особенно торжественно адыги отмечали окончание сева. Женщины заранее готовили бузу и различные кушанья. Плотники для состязаний в стрельбе делали специальную мишень — кабак («кабак» в некоторых тюркских языках — вид тыквы). Мишень была похожа на ворота, только маленькие. На перекладину вешали деревянные фигурки животных и птиц, и каждая фигурка обозначала определённый приз. Девушки трудились над маской и одеждой для ажегафе («танцующего козла»). Ажегафе был главным персонажем праздника. Его роль исполнял остроумный, весёлый человек. Он надевал маску, вывернутую шубу, привязывал хвост и длинную бороду, голову увенчивал козлиными рогами, вооружался деревянной саблей и кинжалом.

Торжественно, на украшенных арбах, пахари возвращались в село. На передней арбе красовалось «знамя», а на последней была укреплена мишень. За процессией следовали всадники и на всём скаку стреляли в кабак. Чтобы труднее было попасть в фигурки, мишень специально раскачивали.

На протяжении всего пути от поля до села ажегафе развлекал народ. Даже самые смелые шутки сходили ему с рук. Служители ислама, считая вольности ажегафе богохульством, проклинали его и никогда не участвовали в празднике. Однако этот персонаж был настолько любим адыгамй, что на запрет священников не обращали внимания.

Не доезжая до села, процессия останавливалась. Пахари разбивали площадку для совместной трапезы и игр, плугом проводили глубокую борозду вокруг неё. В это время ажегафе обходил дома, собирая угошение. Сопровождала его «жена», роль которой исполнял мужчина, нарядившийся в женскую одежду. Они разыгрывали забавные сценки: например, ажегафе падал замертво, и для его «воскрешениях с хозяина дома требовали угошение и т. п.

Праздник продолжался несколько дней и сопровождался обильным угощением, танцами и весельем. В заключительный день устраивали скачки и джигитовку.

В 40-х гг. XX в. праздник возвращения пахарей исчез из быта адыгов. Но одного из любимых персонажей — ажегафе — и теперь нередко можно встретить на свадьбах и других торжествах.

ХАНЦЕГУАШЕ

Может ли самая обыкновенная лопата стать княгиней? Оказывается, бывает и такое.

У адыгов существует обряд вызывания дождя, называемый «ханиегуаше». «Хание» — по-адыгски «лопата», «гуа-ше» — «княгиня», «госпожа». Обряд совершали, как правило, в пятницу. Собирались молодые женщины и из деревянной лопаты для веяния зерна дела* ли Княгиню: к черенку прикрепляли перекладину, наряжали лопату в женскую одежду, покрывали платком, подпоясывали. «Шею» украшали «ожерельем» — закопчённой цепью, на которую вешают котёл над очагом. Её старались взять в доме, где были случаи смерти от удара молнии. Если хозяева возражали, цепь иногда даже крали.

Женщины, обязательно босые, брали за «руки» чучело и с песней «Боже, во имя Твоё мы ведём Ханиегуаше, пошли нам дождь» обходили все дворы села. Хозяйки выносили угощение или деньги и обливали женщин водой, приговаривая: «Боже, прими благосклонно». Тех, кто делал Ханиегуаше скупые подношения, соседи осуждали.

Постепенно процессия увеличивалась: к ней присоединялись женщины и дети из дворов, куда «заводили» Ханиегуаше. Иногда носили с собой цедилки для молока и свежий сыр. Они имели o магическое значение: так же легко, как через цедилку проходит молоко, должен пойти дождь из облаков; сыр символизировал насыщенную влагой почву.

Обойдя село, женшины выносили чучело к реке и устанавливали на берегу. Наступало время ритуальных купаний. Участницы обряда сталкивали друг друга в реку и обливали водой. Особенно старались облить молодых замужних женщин, имевших маленьких детей.

Черноморские шапсуги после этого бросали чучело в воду, а по истечении трёх дней вытаскивали его и ломали. Кабардинцы же приносили чучело в центр села, приглашали музыкантов и танцевали вокруг Ханиегуаше до самой темноты. Торжества заканчива-‘ лись обливанием чучела семью вёдрами воды. Иногда вместо него по улицам носили наряженную лягушку, которую потом бросали в реку.

После захода солнца начиналось пиршество, на котором съедали собранное по селу угошение. Магическое значение в обряде имели всеобщее веселье и смех.

Образ Ханиегуаше восходит к одному из персонажей мифологии адыгов — хозяйке рек Псйхогуаше. К ней обращались с просьбой о ниспослании дождя. Поскольку Ханиегуаше олицетворяла языческую богиню вод, день недели, когда она «посещала» село, считался священным. По народным представлениям, неблаговидный поступок, совершённый в этот день, был особенно тяжким грехом.

Капризы погоды неподвластны человеку; засуха, как и много лет назад, время от времени посещает поля земледельцев. И тогда по адыгским сёлам шествует Ханиегуаше, давая надежду на скорый и обильный дождь, веселя старых и малых. Конечно, в конце XX в. этот обряд воспринимается больше как развлечение, и участвуют в нём в основном дети. Взрослые же, даже не веря, что таким способом можно вызвать дождь, с удовольствием одаривают их сладостями и деньгами.

Автор статей: Л.Соловьёва.

АТАЛЫЧЕСТВО

Если бы современного человека спросили, где следует воспитывать детей, то он бы с недоумением ответил: «Где же, как не дома?». А между тем в древности и раннем Средневековье был широко распространён обычай, когда ребёнка сразу после рождения отдавали на воспитание в чужую семью. Этот обычай зафиксирован у скифов, древних кельтов, германцев, славян, тюрков, монголов и некоторых других народов. На Кавказе он существовал до начала XX в. у всех горских народов от Абхазии До Дагестана. Кавказоведы называют его тюркским словом «аталычество» (от «аталык» — «как бы отец»).

Как только в уважаемой семье рождались сын или дочь, претенденты на должность аталыка спешили предложить свои услуги. Чем знатнее и богаче была семья, тем больше находилось желающих. Чтобы всех опередить, новорождённого подчас крали. Считалось, что у аталыка не должно быть больше одного воспитанника или воспитанницы. Кормилицей становилась его жена (аталычка) или её родственница. Иногда со временем ребёнок переходил от одного аталыка к другому.

Воспитывали приёмных детей почти так же, как родных. Разница была в одном: аталык (и вся его семья) уделял приёмышу намного больше внимания, его лучше кормили и одевали. Когда мальчика учили ездить верхом, а затем и джигитовать, владеть кинжалом, пистолетом, ружьём, охотиться, то присматривали за ним внимательнее, чем за собственными сыновьями. Если случались военные стычки с соседями, аталык брал подростка с собой и зашишал его собственным телом. Девочку приобщали к женским работам по дому, учили вышивать, посвящали в тонкости сложного кавказского этикета, внушали принятые представления о женской чести и гордости. В родительском доме предстоял экзамен, причём юноша должен был показать, чему он научился, публично. Юноши обычно возвращались к отцу и матери, достигнув совершеннолетия (лет в 16) или ко времени женитьбы (лет в 18); девочки, как правило, раньше.

Всё время, пока ребёнок жил у аталыка, с родителями он не виделся. Поэтому в родной дом возвращался, словно в чужую семью. Проходили годы, прежде чем он привыкал к отцу и матери, братьям и сестрам. А вот близость с семьёй аталыка сохранялась всю жизнь, и, по обычаю, она приравнивалась к кровной.

Возвращая воспитанника, аталык дарил ему одежду, оружие, коня. Но сам он и его жена получали ешё более щедрые подарки от отца воспитанника: несколько голов скота, иногда даже землю. Между обеими семьями устанавливалась тесная близость, так называемое искусственное родство, не менее крепкое,» чем кровное.

Родство по аталычеству устанавливалось между равными по общественному положению людьми — князьями, дворянами, богатыми крестьянами; порой между соседними народами (абхазами и мегрелами, кабардинцами и осетинами и т. п.). Княжеские семьи заключали таким образом династические союзы. В других случаях вышестоящий феодал передавал ребёнка на воспитание нижестоящему или богатый крестьянин — менее зажиточному. Отеи воспитанника не только одаривал аталыка, но и оказывал ему поддержку, защищал от врагов и т. п. Таким образом он расширял круг зависимых людей. Аталык расставался с частью своей независимости, зато приобретал покровителя. Не случайно у абхазов и адыгов «воспитанниками» могли стать уже взрослые люди. Чтобы молочное родство считалось признанным, «воспитанник» прикасался губами к груди жены аталыка. У чеченцев и ингушей, не знавших выраженного социального расслоения, обычай аталычества не развился.

В начале XX столетия учёные предложили 14 объяснений происхождения аталычества. Сейчас сколько-нибудь серьёзных объяснений осталось два. По мнению крупного отечественного кавказоведа М. О. Косвена, аталычество — остаток авункулата (от лат. avunculus — «брат матери»). Этот обычай был известен в древности. Как пережиток сохранился он и у некоторых современных народов (особенно в Центральной Африке). Авункулат устанавливал теснейшую связь ребёнка с дядей со стороны матери: по правилам, воспитывал ребёнка именно дядя. Однако сторонники данной гипотезы не могут ответить на простой вопрос: почему аталыком становился не брат матери, а чужой человек? Более убедительным кажется другое объяснение. Воспитательство вообще и кавказское аталычество в частности зафиксировано не раньше, чем в пору разложения первобытнообщинного строя и возникновения классов. Старые кровнородственные связи уже рвались, а новых ещё не было. Люди, чтобы приобрести сторонников, защитников, покровителей и т. д., устанавливали искусственное родство. Одним из его видов и стало аталычество.

: А.Першиц, Я.Смирнова.

«СТАРШИЙ» И «МЛАДШИЙ» НА КАВКАЗЕ

Вежливость и сдержанность очень ценят на Кавказе. Недаром адыгейская пословица гласит: «Не стремись к почётному месту — если ты его заслужил, оно тебе достанется». Особенно известны строгими нравами адыгейцы, черкесы, кабардинцы. Большое значение они придают своему внешнему виду: даже в жаркую погоду пиджак и шляпа — непременные детали одежды. Ходить нужно степенно, разговаривать неторопливо, негромко. Стоять и сидеть полагается чинно, нельзя прислониться к стене, закинуть ногу на ногу, тем более небрежно развалиться на стуле. Если мимо проходит человек, старший по возрасту, пусть и совсем незнакомый, нужно встать и поклониться.

Гостеприимство и уважение к старшим — краеугольные камни кавказской этики. Гостя окружают неусыпным вниманием: выделят лучшую комнату в доме, ни на минуту не оставят одного — всё время, пока гость не ляжет спать, с ним будет находиться или сам хозяин, или его брат, или другой близкий родственник. Обедает с гостем обычно хозяин, возможно, присоединятся старшие родственники или друзья, но хозяйка и другие женшины за стол не сядут-будут только прислуживать. Младшие члены семьи могут и вовсе не показаться, а уж заставить их сесть за стол вместе со Старшими и вовсе дело немыслимое. Рассаживаются за столом в принятом порядке: во главе — тамада, т. е. распорядитель застолья (хозяин дома или старший среди собравшихся), справа от него — почётный гость, далее по старшинству.

Когда по улице идут двое, то младший обычно идёт слева от старшего. Если к ним присоединяется третий человек, скажем средний по возрасту, младший перестраивается направо и чуть назад, а вновь подошедший занимает его место слева. В таком же порядке рассаживаются в самолёте или автомобиле. Это правило восходит к эпохе Средневековья, когда люди ходили вооружённые, со шитом на левой руке, и младший был обязан оберегать старшего от возможного нападения из засады.

: С.Арутюнов.

Поделитесь в соц.сетях:

Оцените статью: (Пока оценок нет) Загрузка...